Гендиректор "Мосгаза" Гасан Гасангаджиев: Моя задача - делать сегодня чуть больше, чем вчера

Нынешний руководитель ГУП «Мосгаз» Гасан Гасангаджиев был назначен на свою должность после памятной аварии газопровода на Озерной улице. Как говорят в мэрии, столичный градоначальник принял это решение, зная умение нового руководителя «Мосгаза» работать в экстремальных условиях. В интервью «Интерфаксу» генеральный директор «Мосгаза» рассказал о том, что изменилось на предприятии за последние полгода и о перспективах газового хозяйства Москвы.

Гасан Гизбуллагович, расскажите, пожалуйста, как «Мосгаз» готовился к зиме и насколько вообще необходима подготовка газового хозяйства к зиме?

Если вы посмотрите на схему газовых сетей города, то поймете, что у нас огромное хозяйство — 7900 километров газовых сетей, из них 3600 км — подземные магистрали. Поддержание всего этого в исправном состоянии требует значительных сил. При этом раньше на предприятии работало около 6,5 тыс. человек, сейчас — 3900. Также необходимо проверять 3600 запорных устройств, проводить их регулярное обслуживание. Все это дает возможность обеспечивать бесперебойную подачу газа потребителям.

Кто ваши основные клиенты?

Львиная доля передаваемого нами газа идет на нужды энергетики: все ТЭЦ, объекты «Мосэнерго», 900 промышленных котельных питаем мы. Наименьшая доля, которая продолжает сокращаться, — это бытовой газ в квартирах.

Почему эта доля снижается?

Программа сноса ветхого жилья, реализуемая в Москве, направлена на избавление города от пятиэтажек, где как раз и использовался газ в бытовых целях. В новых домах газовых плит нет. Два года назад в городе было около 2 млн газифицированных квартир, сегодня их уже порядка 1,8 млн. Это правильный процесс: бытовое газовое хозяйство — очень хлопотная вещь. Сегодня, к сожалению, многие жители неграмотно пользуются газом в быту, в результате, мы регулярно имеем нештатные ситуации, связанные с хлопками газа. К тому же сейчас все внутридомовое обслуживание переведено под ответственность самого жильца. Если раньше эту обязанность выполняли мы, что было заложено в тариф по оплате услуг за газ, то сегодня из тарифа это исключено, и мы имеем право проводить работы только по заявке самого жильца. На возмездной основе.

К тому же приходится отвлекать силы и тратить средства на ложные вызовы, которых достаточно много. В сутки в диспетчерскую поступает минимум 400 звонков, 80–120 из них непосредственно связаны с газовым хозяйством. Остальное — вопросы по оплате, оформлению документов, все что угодно! Вплоть до того, что телефон «04» используют как справочную службу. Подтвержденных заявок — 40–60 в день, все остальное — ложные вызовы.

Как распределяются доли между потребителями?

В настоящее время из 27 млрд кубометров природного газа, потребляемого Москвой (что превышает 7% общего объема его потребления в Российской Федерации), 74% приходится на 16 ТЭЦ «Мосэнерго», 11% — на 42 РТС и 30 КТС ОАО «МОЭК», 13% — на 900 крупных и средних промышленных предприятий, 2% — на бытовых потребителей.

В последние годы, благодаря теплым зимам, мы потребляем 25–26 млрд кубометров в год. В один из особо теплых годов мы снизили потребление до 24 с небольшим млрд, а в холодную зиму 2005–2006 эта цифра подскочила почти до 30 млрд куб.м. газа.

Чуть больше полугода прошло с момента памятной аварии на Озерной улице, когда огненный факел высотой больше ста метров всю ночь полыхал на западе Москвы. После этого руководство города поставило перед вашим коллективом определенные задачи по модернизации. Что удалось сделать?

Первое, что мы сделали, после того, как наша команда пришла в «Мосгаз», — проанализировали, почему предприятие не смогло оперативно справиться с ликвидацией и локализацией аварийной ситуации? Все знают, что мы долго ехали, долго не могли закрыть задвижки, что у нас были плохие схемы и так далее. Фактически речь шла о полной потере оперативности и вертикали управления. Все, что можно было негативного получить в той ситуации, мы получили.

С исправления этих пробелов мы и начали работу. Первым шагом стало смена руководства УАВР (Управление аварийно-восстановительных работ) — мы поставили туда профессионального газовика, с опытом работы в этой службе. И не просто переложили на этого человека всю ответственность, я сам еженедельно проводил работу с этим подразделением.

Затем начали переоснащение материальной базы — транспорта, оборудования и инструмента УАВР: полностью оснастили бригады световыми колоннами, приборами откачки дыма, диагностической аппаратурой, средствами индивидуальной защиты, дизельными генераторами, и всем, что необходимо для того, чтобы быстро приехать, развернуться и приступить к ликвидации. Купили надувные палатки, аналогичные тем, что применяют в МЧС и наладили систему организации питания на выездных работах. Люди должны быть сытыми, иметь возможность согреться и отдохнуть, тогда и работать будут с настроением. Это скрепляет коллектив, привязывает к предприятию.

Москва — огромный мегаполис, мы не имеем права на медлительность. Поэтому мы разделили задачу повышения оперативности на две: первое — необходимо было создать подразделение, которое приедет и примет все меры для прекращения истекания газа, второе — должно быть подразделение, которое прибывает со всеми механизмами, материалами для полной ликвидации ЧП. Первая задача для нас — основная.

Кроме того, я проанализировал, сколько техники выезжает на ликвидацию ЧП и восстановление сетей. Получалось, что один «ЗИЛ» вез осветительную аппаратуру, второй — сварочные аппараты, третий — людей и т. д. Это огромные затраты — один «ЗИЛ» потребляет по городу 50 литров бензина на 100 км.

Мы решили в корне изменить ситуацию, и подошли к решению проблемы комплексно. Во-первых, закупили новый автотранспорт в УАВР: маневренные автомобили, укомплектованные самым современным оборудованием. Во-вторых, сформировали новые бригады подразделения экстренного вызова, каждому их члену расписали конкретные обязанности, прибрели шесть немецких микроавтобусов для оперативных выездов и разделили их по функциям. Есть линейный автомобиль, позволяющий всего лишь одной бригаде выезжать на место повреждения и принимать меры для прекращения истекания газа. Если это масштабное повреждение, то одна машина выезжает на место, еще две или три, по необходимости, выезжают перекрывать задвижки, чтобы локализовать поврежденный участок. Еще один автобус — командный пункт.

К этому подразделению приданы восстановительные бригады, которые выдвигаются вслед за ними и везут материалы, кран, сварочное оборудование и так далее. Теперь стало понятно, кто, куда и в какой очередности едет.

Еще один вопрос оперативности — работа службы «04». Сегодня мы полностью переоснащаем диспетчерский зал, где сосредоточено все управление вызовами. Звонки обрабатываются круглосуточно находящиеся на дежурстве необходимые специалисты, которые оценивают масштаб повреждений, дают необходимые команды.

За образец мы взяли центр управления в кризисных ситуациях МЧС. Там оператор принимает заявку, быстро заполняет на компьютере готовую форму, а затем она разлетается через сеть по всем службам, которые должны быть задействованы. Это помогает почти полностью избавиться от человеческого фактора: оператор не принимает решение кому звонить, а кому нет, он просто заполняет шаблон, дальше работает электроника. Кстати, мы договорились с МЧС о синхронизации наших диспетчерских — теперь нам не надо звонить им и сообщать о ЧП: по электронному каналу такая же заявка идет и к спасателям. О каждом случае мы, конечно, сообщать не будем, но есть определенный уровень повреждений, когда без МЧС не обойтись. Система действует и в обратную сторону: к нам приходит сообщение о пожаре в газифицированном доме, и наш диспетчер сам отправляет туда бригаду для отключения газа.

Когда этот обновленный диспетчерский пункт заработает?

В феврале мы запустим его в тестовом режиме на месяц, отладим работу, и с марта он начнет функционировать в постоянном режиме. Кстати, мы всю новую технику, вплоть до тракторов, оснащаем GPS-маяками. Раньше нельзя было проверить, где реально находится та или иная машина. Сегодня я, сидя в кабинете, вижу, где находится моя техника. У начальника транспортного цеха исчезла головная боль — топливо теперь под контролем, какой бы маршрут ни написал в путевом листе водитель, мы всегда можем восстановить по электронной карте его путь и проверить километраж, места пребывания и расход топлива. Это экономит средства.

Время выезда удалось сократить?

По нормативу мы должны прибывать на место ЧП в течение 40 минут. В нашем случае это было нереально. Это время уходило только на сборы. Сегодняшним аварийным бригадам поставлена задача за пять минут выехать за территорию на вызов.

От этих масштабных работ можно получить экономию в будущем?

Мы экономим на топливе за счет оптимизации работы выездных бригад и использования современных автомобилей на дизельном топливе. Да, новые машины стоят недешево, но, во-первых, они на порядок надежнее, а во-вторых, мы делали их своими силами. Купили обычные грузовые фургоны, а дальше сами, в своих мастерских обустраивали их, покупая только рабочее оборудование. Даже штабная машина сделана нами. Прорезали окна, обшили салон, поставили пассажирские кресла от «Волги», сами их хорошо обшили, установили мониторы, стол. Петр Павлович Бирюков (первый заместитель мэра Москвы — ИФ) был приятно удивлен, увидев результаты нашего труда. Я сам три раза в неделю по часу проводил в этом цеху, общался со слесарями, обсуждал конструкцию, компоновку. Надо было сделать так, чтобы мастер во время ликвидации ЧП вбежал в машину, не глядя схватил нужный ему инструмент, и побежал дальше работать, а не копался в куче железок в поисках нужной.

Не проще ли было заказать эту работу в специализированной мастерской?

Это вылилось бы в две цены самой машины без учета стоимости оборудования и аппаратуры. Да, мы их делали два месяца, но нам это обошлось, грубо говоря, в объем выплачиваемой зарплаты наших рабочих.

На этих машинах установлены спецсигналы, удалось их узаконить?

Пока нет. На заседании правительства по нашему вопросу в сентябре мэр поручил Петру Павловичу (Бирюкову — ИФ) оказать нам содействие в этом вопросе, но сегодняшнее федеральное законодательство не позволяет нам получить спецсигналы на аварийные машины. Раньше у нас были мигалки на всех машинах без исключения, вплоть до тракторов, до 2006 года. Сегодня мы не говорим обо всех машинах, о рядовом автопарке, мы просим дать нам разрешение только на шесть этих новых автомобилей. Причем, мы готовы рассматривать это подразделение как приданные силы МЧС, готовые выдвигаться по первому их вызову. Но без спецсигналов не обойтись — всем известно, по каким пробкам приходится передвигаться в Москве. И за руль этих машин мы абы кого не сажаем — 18 водителей отбирали из 130 претендентов. Мы сделали трассу, экзаменовали их на умение водить, на знание правил дорожного движения. При этом водителям установили надбавки за особые условия. Конечно, они, может, раз в год будут выезжать на серьезное ЧП, но от того, как они сработают, зависит безопасность и жизнь людей. Кстати, и водители, и работники аварийных бригад регулярно, два-три раза в месяц в один из своих выходных, участвуют в теоретических и практических тренировках, направленных на отработку навыков поведения в кризисных ситуациях. Сейчас мы создаем свой полигон и договариваемся об обучении наших сотрудников на базе МЧС.

Как людей отбирали в эти элитные «войска»?

На протяжении трех месяцев проводили конкурсный отбор с экзаменами. Отобрали 68 лучших. Осталось утвердить в документах статус этого подразделения как спасательного формирования, и тогда мы решим массу вопросов. Без этого подразделения не обойтись.

Надежда есть, что газовый «спецназ» получит официальный статус?

Пока хожу, обиваю пороги. Начальник главного управления МЧС по Москве Александр Елисеев нас поддерживает. Сейчас ведем переговоры с городскими и федеральными структурами.

Известно, что при ликвидации аварии на Озерной улице, были проблемы с наличием точных схем газовых сетей…

У нас не было на тот момент нормальных схем. Теперь мы довели до ума Генеральную схему газоснабжения Москвы, сделали три вида схем — на бумаге, на специальных пленках и в электронном виде. Мастер, выезжая на место, берет собой ноутбук и по дороге изучает схему того места, откуда поступил вызов.

Много трубопроводов в год приходится менять?

Раньше меняли 22–23 километра, максимум — 30 в год. Это в последние четыре года.

А сколько надо?

А надо выйти на режим в 250 км в год для того, чтобы до 2020 года на 70% справиться с этой задачей. Массовая газификация велась в 60–70 годы. Труба, вне зависимости от ее состояния, не может эксплуатироваться больше 40 лет. Поэтому у нас больше 70% труб — за предельными сроками эксплуатации. Но при этом их состояние абсолютно разное. Есть трубы в идеальном состоянии, а есть десятилетние, которые выглядят как решето. У нас, к сожалению, очень агрессивный грунт. Трубы расслаиваются как пирог. Причем, не старые, пролежавшие 40 лет, а относительно новые, сделанные во времена перестроечного периода. Внешне труба может выглядеть совершенно нормально, но из-за непроваренного металла она со временем начинает слоиться.

Именно такая ситуация получилась на Озерной улице, и на Липецкой, где недавно проводили санацию. Поэтому мы решили создать свою лабораторию, которая позволит изучать весь материал, применяемый в газовом хозяйстве, и отбраковывать то, что нам не подходит. Сертификаты на трубы не отражают всех характеристик, имеющих значение в нашей сфере. Например, в них нет характеристики стойкости к образованию трещин, а нам это крайне важно — в грунте труба так или иначе подвижна, если металл хрупкий, она рано или поздно лопнет.

В лаборатории будем проводить полный цикл испытаний каждой партии. И наши подрядчики будут покупать эти трубы у нас после проверки. Кроме того, лаборатория будет изучать остаточный ресурс действующих труб, что позволит нам прогнозировать свою работу. К созданию и работе лаборатории я привлек лучших специалистов мирового уровня. Сейчас мы ждем поставки оборудования, которое создается для нас индивидуально. Услугами нашей лаборатории смогут воспользоваться и другие городские организации, имеющие трубопроводы: «Мосэнерго», «Мосводоканал», «Мосоводосток», «Московские тепловые сети» и так далее. В марте — апреле мы ее запустим.

Программа по выносу газового хозяйства из подвалов завершена?

Да. Но есть пять домов, где люди уже полтора года стоят насмерть, не давая вынести газопровод из подвала. Это старые дома, в которых жильцы гипсокартоном зашили газовые трубы, что категорически запрещено. Трубопроводы должны быть открыты, иначе под обшивкой при утечке скапливается газ, создается взрывоопасная среда. Мы с ними судились. Выиграли суды, передали материалы на исполнение судебным приставам, но те не в состоянии исполнить решение. Мы написали на имя прокурора города письмо, получили ответ, что действия приставов неправильны. Им вменено в обязанность незамедлительно исполнить судебное решение. Если это будет сделано, мы завершим вынос сетей полностью.

Откуда, на Ваш взгляд, появляются публикации о том, что в Москве треть газовых плит взрывоопасны и так далее?

Это вопрос, можно сказать, уже не совсем к нам. Раньше плиты были в нашем ведении, и мы их меняли при необходимости. Потом мы это стали делать только у льготников — ветеранов, инвалидов и пенсионеров. А совсем недавно, функции госзаказчика передали департаменту капитального ремонта жилья.

Если раньше мы в год меняли 25 тыс. плит, то сегодня меняется почти 13 тыс. Это только муниципальный фонд. Отвечает за эту работу управляющая компания (УК) конкретного дома и сами жители. Новый Жилищный кодекс (ЖК) все работы по контролю своими плитами переложил на плечи жильца. Это бомба замедленного действия. Неимущая бабушка не будет тратить 250 рублей только за вызов наших работников. Плита у нее старая, новую купить она не может. А если неисправное газовое оборудование не дай Бог создаст аварийную ситуацию — будут повреждены все соседние квартиры. А если это пожар, то вообще весь стояк пострадает. Никто об этом при принятии ЖК не задумывался.

Нашими дефектными ведомостями подтверждено, что 600 тыс. плит в Москве находится за пределами срока эксплуатации. Это и есть та самая треть от 1,8 млн плит, о которых я говорил выше.

Дошли до абсурда: приезжая на вызовы и находя такую плиту, мы вынуждены ее отключать и заваривать стояк. У жильца нет денег на новую плиту, а позволить ему использовать старую мы не можем по соображениям безопасности.

Какой есть выход?

Проблему надо решать на городском уровне. Вменить в обязанности УК контроль за состоянием плит и проведение мероприятий по их замене. Чтобы они сами контролировали состояние плит и обеспечивали за свой счет вызов наших представителей. Кроме того, стоимость обслуживания газовых плит нужно вернуть в тариф на газ — в этом случае он вырос бы на копейки, а задача была бы решена в масштабах города. Но региональный тарифный орган не может на это пойти, потому что формально получается, что за бабушку платит ее сосед, и на каком основании он должен это делать — непонятно. Может быть, здесь нужно какое-то директивное решение.

Возвращаясь к вопросу состояния труб, что делается для исправления ситуации, помимо простой замены?

Поистине судьбоносным для предприятия и города стало принятие постановления правительства Москвы от 17.11.2009 N1254-ПП «О первоочередных мероприятиях и перспективных направлениях развития газового хозяйства города Москвы». Где прописано все, что нам нужно сделать в ближайшие семь лет. Самым критичным на данный момент является состояние магистралей высокого давления, которых у нас 158 км, это большой диаметр — 600–1200 миллиметров. Однако, поменять их — значит перекопать весь город!

Мы стали думать, что делать и приняли решение применить немецкую технологию. Которая сводится к следующему: внутрь трубы вставляется полимерный материал, который выглядит в «нерабочем» состоянии как чулок из композита. Мы заводим его вместе с клеем в трубу, пускаем на сутки давление при определенной температуре и он превращается в абсолютно гладкую внутреннюю поверхность. При небольшом уменьшении диаметра, пропускная способность трубы не меняется. Срок службы покрытия — 50 лет. Таким способом мы будем санировать все наши крупные трубы. При потере 80% несущей способности трубы этот «чулок» продолжает держать давление.

Еще один плюс — снижение нагрузки на сварные швы. Стыки труб сваривают люди, а там где есть человеческий фактор, могут быть проблемы, несмотря на все проверки. Санация помогает их избежать. Длина трубы 10 метров, «чулок» протягивается на 200, перекрывая 20 стыков. В 2010 году мы должны санировать все 158 км высокого давления. При ремонте поврежденного трубопровода на Осташковском шоссе осенью мы впервые опробовали санацию и остались довольны. На магистралях низкого давления будем широко применять полиэтиленовые трубы. Они удобней, пластичней и долговечней стальных.

То есть, весь город перекапывать не придется?

В этом нет нужды. Разрываем рабочий и приемный котлованы, протягиваем материал, полимеризуем, закапываем, перемещаемся дальше. Мы не парализуем город и сокращаем время производства работ. Как только весной нагрузка спадет, мы начнем работать, без отключения потребителей. Разработаны графики, закупается необходимое оборудование.

Это экономически оправдано? Что дешевле: переложить трубы или санировать их?

До определенных диаметров стальная труба дешевле. Но если применять принцип: время — деньги, то перекладка дороже: это другой уровень надзора, другие допуски и совсем другие деньги. При санации сокращаются проектные работы, мы идем существующей трассой и ничего не переделываем.

У Вас, безо всякой иронии, «планов громадье». Кризис не сильно подрезал бюджет?

Мы стараемся по максимуму все делать своими руками, даже ремонт здания. Все, что закупили в ходе модернизации, приобрели за счет экономии. После прихода на предприятие я собрал коллектив и сказал: либо мы выживаем, либо через год остаемся без нормальной работы, без заказов. Те, кто согласился идти с нами, сегодня понимают свою ценность для предприятия.

Сам бюджет сокращен?

Да, бюджет нам урезали, но после заседания правительства Юрий Михайлович (Лужков — ИФ) дал соответствующие указания и мы должны получить вливания в уставной фонд в размере 2,3 млрд рублей. Из них 500 млн мы должны получить уже в декабре. Все деньги привязаны к выполнению конкретных работ по санации и замене магистралей на полиэтиленовые. В следующем году по усредненным оценкам нам нужно около 14 млрд рублей.

В ближайшем будущем, как и другим ГУПам, «Мосгазу» грозит акционирование. Вы готовы к этому?

Не вижу в этом ничего угрожающего. Но до тех пор, пока мы не выполним наши задачи по повышению безопасности, я на акционирование не выходил бы.

Личный вопрос: сколько Вы спите в сутки при такой загрузке?

Три часа.

А все остальное время…

… я на работе.

В выходные?

Тоже здесь.

Когда же отдыхаете?

Полдня в воскресенье. Часам к семи вечера я опять приезжаю сюда. Пока есть с чем работать, и работы столько, что иначе никак.

Вам нравится ваша нынешняя работа?

Да. Мне интересно. Я с удовольствием работаю. Для меня это не бремя, я к любому делу, которым занимаюсь, подхожу с настроением. Мне всегда интересно то, чем я занимаюсь. И задача у меня одна каждый день делать чуть больше, чем вчера.

Интервью подготовил Илья Морозов